"В Чернобыле нам ящиками выдавали колу и пепси, которой еще нигде не было"

Илья Гасинский: «Родина сказала - надо, и я поехал». Фото: Роман КИРИК

Газировка была единственным средством избавиться от жжения в горле и сладкого привкуса на губах.

В апреле 1986-го 33-летний львовянин Илья Гасинский  (на фото) работал водителем одного из львовских автопарков. Когда взорвался 4-й реактор, несколько десятков водителей АТП отправили в зону поражения - в их обязанности входило возить ликвидаторов, а также сотрудников, обслуживающих три работающих реактора. 

Тех, кто в зоне терял сознание, уже нет

- Мы сразу странно себя чувствовали, как только приехали в Чернобыль, - вспоминает те дни львовянин Илья Гасинский. - Но никто не знал, что такое радиация и как она воздействует на людей. Никаких подозрений, что в будущем станем инвалидами, а кто-то и вовсе умрет в ближайшие годы, не было. Об опасностях не предупреждали - это была обычная командировка. Тем более пообещали двойную зарплату за тот месяц, что мы проработаем в Чернобыле. Так что никто не отказывался, хотя и выбора особого не было. Я сам интернатовский, привык делать свою работу без отговорок. Родина сказала - надо, и я поехал. Приехав в Чернобыль, работники сразу почувствовали жжение в горле и сладкий привкус на губах. То, что это были только первые и еще безобидные последствия пребывания в отравленном радиацией городе, они узнали лишь спустя пару лет - когда начало прихватывать сердце, появились язвы и повышенное давление. 

- Я ж здоровым был, к врачам вообще никогда не ходил, а через два года после той командировки стал частым гостем в больницах и поликлиниках, - вздыхает Илья Гасинский. - Но за месяц работы в Чернобыле большинство наших еще не ощущало никакого особо неприятного влияния радиации. Хотя были два парня, которые начали терять сознание почти сразу, - одного отправили домой через неделю, второго - через две. Их уже нет с нами.

Накопители забрали через 15 дней

В зоне работникам не выдавали никаких защитных костюмов и масок - вместо этого рабочая роба и марля на лицо. 

- Радиационную пыль смывали водой, помню, вода была везде - сапоги от этого через три дня расползались, - продолжает Илья Гасинский. - Автобусы мыли тоннами воды, специальными растворами. Но не всегда это помогало - если дозиметр продолжал пищать, машину отправляли на могильник и закапывали. Срок работы автобуса в Чернобыле составлял около недели. Мы же провели там целый месяц. До сих пор не знаем, сколько тогда радиации набрали, - накопители у нас забрали через 15 дней, дорабатывали уже без них.

Водой же люди спасались от жжения в горле, газировка заставляла забыть и о сладком привкусе на губах.

- В Чернобыле нам ящиками выдавали кока-колу, пепси, - говорит Илья Гасинский. - Чего-чего, а любой воды - и сладкой, и минеральной, компотов, чая там было предостаточно - бери не хочу.

Каждый день водители с пяти утра и до самого вечера возили ликвидаторов к разрушенному реактору, заезжали на площадку самой станции. Через полчаса (дольше находиться возле реактора было нельзя) забирали обратно - отвозили к Лилево, откуда, уже переодетыми, людей везли в чистую зону. 

Сейчас Илья Николаевич получает пенсию по инвалидности - половину от той суммы, которая полагается ему по закону как участнику ликвидации последствий аварии на АЭС. 

Существенная часть уходит на лекарства - минимум тысяча гривен в месяц.

источник